При большом стечении народа театр «Город» показал в Доме актёра премьерный спектакль по пьесе Александра Ануфриева «Двойник». В проходах пришлось ставить стулья. На второе действие зрителей осталось значительно меньше. 

Перед началом всем зрителям раздали листочки с репертуаром и теми названиями, которые "горожане" собираются ставить в ближайшем будушем. Этот список производит неплохое впечатление. В репертуаре "Города" значатся очень даже достойные имена. Нашлось место классикам А. Чехову, П. Мериме, есть Э. Ионеско, который для западного зрителя тоже уже классик, хотя и театра абсурда, а наши театры редко решаются ставить его пьесы. Большую же часть репертуара занимает современная русская драматургия: Людмила Петрушевская, Алексей Слаповский, Михаил Бартеньев. В анонсах есть имена, которые широкому зрителю неизвестны. Никогда не приходилось слышать, например, ни о Фортюно, ни о Фуасси. Это любопытно, а то иногда начинает казаться, что в нашей большой стране очень ограниченный запас драматургического материала и все театры ставят одно и то же. 

Ими автора "Двойника" Александра Ануфриева тоже незнакомо. Знаю только, что живёт он в Самаре. Наверное, неслучайно на этой премьере можно было встретить самарских литераторов, которых раньше, если честно, никогда в театре мне видеть не приходилось. Они пришли, видимо, чтобы "поддержать" коллегу.

Однако уже к середине первого действия стало ясно, что чуда не произойдёт, что перед нами самая обычная самодеятельность. С экрана телевизора постановщик спектакля Виктор Тимофеев признался журналисту телекомпании «Терра», что он не любит работить с профессиональными актёрами, ибо они всегда переигрывают, а он хочет на сцене естественности, искренности, поэтому женскую роль в спектакле «Двойник» играет профессиональный психолог. Очень странное это признание для театрального педагога (немало лет Тимофеев преподаёт режиссуру в нашей академии искусств и культуры). Будто он не знает, что простота и естественность на сцене требуют самого большого труда и подлинного профессионализма. 

После таких заявок постановщика довольно сложно предъявлять претензии актёрам - Наталье Клычковой, Борису Трейбичу и Андрею Однодворцеву. Очень непростая оказалась у них задача, ибо «Двойник» - пьеса странная. Она не фантастическая, не абсурдистская, как будто традиционная, но тому, что происходит на сцене, поверить трудно. И никакой профессиональный психолог не поможет разобраться в нелепостях и нагромождениях сюжета. Видимо, чтобы понять происходящее, нужно смотреть спектакль не один раз, тогда как даже однажды высидеть до конца его нелегко. Но посмотрев это не очень долгое представление от начала до конца, одну загадку мне всё-таки удалось разгадать: почему всё действие пьесы происходит именно на теплоходе, а не в квартире или гостинице. Так герою легче покончить с собой. В один прекрасный (для заскучавшего зрителя) момент он просто выпрыгивает за борт. Почему он это совершил, всё равно осталось непонятным. Он же был безумно счастлив, что наконец-то приплывёт домой, где десять лет не 6ыл.

Всё начинается с того, что пьяный муж приводит ночью в семейную каюту-"люкс" тоже пьяного незнакомца. Хозяин каюты потрясён тем, что его новый друг где-то, наверное, на речном вокзале читал людям стихи Блока. В порыве высоких чувств он просит его почитать "Незнакомку". И гость читает, но явно не стихи известного поэта, а, как видно, свои собственные. Жена им почему-то не радуется. Странно, не так ли? Когда же мужчины засыпают, героиня на цыпочках пробирается к гостю, развязывает пояс халата и связывает спящему руки. Белокопытов (такой чудесной фамилией наделяет автор героя) просыпается, ничего не может понять, и тут появляется Ольга с пистолетом. Она требует от гостя признания, что именно он изнасиловал её в парке десять лет назад перед самой свадьбой. Хоть и был он в маске, но она его узнала. На шум прибегает муж. И случайно ему простреливают ногу, после чего отправляют в медпункт. А у Ольги, оказывается, день рождения. Белокопытов приносит ей неизвестно откуда взявшуюся розу, и уже никого не удивляет, откуда ему известно про день рождения. Почти тут же мужчина и женщина понимают, что созданы друг для друга, что они оба одиноки и романтичны, в отличие от мужа, который озабочен прозой жизни. И далее в таком же духе, нелепостей не счесть.

На теплоходе как по мановению волшебной палочки оказываются разнообразные персонажи. Один из них - великий учёный-лингвист, с которым героиня мечтает познакомиться всю жизнь. Он сразу же заключает с ней шикарный, по мнению автора, договор на переводы для Гарвардского университета. Учёному безумно понравилось, как героиня на его глазах перевела одну-единственную фразу. О своём неожиданном успехе она долго и подробно рассказывает двум своим мужчинам. Потом выясняется, что встречу эту организовал каким-то непонятным образом загадочный Белокопытов, который десять лет нигде не работает, а бродит, словно Максим Горький, по Руси.

Наверное, автору кажется, что он противопоставляет два типа человека: практичного и возвышенного, циника и поэта. Женщине нравится поэт, но ей не хватает силы духа бросить мужа. Хотя в чём-то его практичность, понять трудно. Сначала нас убеждают, что он ответственный работник какой-то важной фирмы, у него немыслимое благосостояние: квартира, машина и вот каюта-"люкс" на теплоходе. Потом оказывается, что всё имущество принадлежит тестю, кроме замечательной каюты, а пресловутый муж не ответственный работник, а мелкий клерк в отделе рекламы или просто "шестёрка" у своего начальника.

Кроме рассыпающейся на кусочки странной пьесы, есть в спектакле и чисто режиссёрские находки. В начале каждого действия актриса на полутёмной сцене танцует в несовсем одетом виде странные, якобы эротические танцы, которые, видимо, символизируют мятущуюся женскую душу. В конце спектакля Клычкова и Трейбич исполняют пластический этюд, а погибший Белокопытов (А. Однодворцев) то ли в белой больничной пижаме, то ли в ангельском одеянии стоит в центре сцены и снова проникновенно читает стихи. 

Всерьёз этих персонажей и эти ситуации воспринимать не удаётся, смеятся как будто нечему. Возможно, лучше было поставить что-то другое.

Фёдор Зябликов.

"Обозрение" №13 31.03.2003