Известный критик о современном театре в Самаре.

Павел Руднев - российский театровед, театральный критик, артменеджер, кандидат искусствоведения, доцент школы-студии МХАТ и Высшей школы деятелей сценического искусства имени Дадамяна, помощник ректора школы-студии МХАТ.

Имя театрального критика Павла Руднева в нашем городе хорошо известно. Он неоднократно участвовал в различных самарских фестивалях в качестве приглашенного эксперта. Новый визит состоялся благодаря театру «Город» и областной универсальной научной библиотеке. Здесь один из крупнейших исследователей современного российского театра прочитал лекцию о сценическом процессе и обсудил спектакль «Мой папа - Питер Пэн».

Особенности процесса

Первым событием встречи стала лекция «Как меняется современный театр? Приемы, инструменты, темы». Руднев обозначил предмет выступления как аномалии.

- Можно изучать историю театра по мейнстриму, а можно по маргиналиям, - заявил он. - То, о чем я говорю, примерно 5-7% процесса. Помимо этого есть много другого театра, классического, причем в самом разном смысле. Я расскажу о том, чему сам был свидетелем и что хочется переосмыслить.

Гость вынес на обсуждение вопрос о границах театральности.- Каждое новое явление пытается проверить границы на разрыв - расширить или сузить, - считает он. - Конвенция - предумышленный договор между зрителем и творческой командой о том, как нужно трактовать театр. Когда мы садимся в кресло в зале, то соглашаемся соблюдать эти правила. Например, не разговаривать и не шуметь на своем месте. Главная проблема современного театра то, что конвенционализм становится слишком разнообразным. Последние 15-20 лет каждый режиссер устанавливает свои правила. Из-за отсутствия у зрителя способности угадать конвенцию (это происходит примерно в первые 15 минут) спектакль может провалиться.

Критик рассказал о том, какие границы сегодня нарушаются. Привычные нам свойства театра — это всегда про человека; это всегда перевоплощение; это то, что существует перед нами, у нас на глазах. Однако сейчас он возможен без всего перечисленного. В том числе и без артиста. Руднев привел в качестве примера спектакль Александринского театра «Город-герой», где в темной комнате зрители сами зачитывали вслух приходившие им на мобильный телефон сообщения с отрывками из дневников и воспоминаний людей, переживших блокаду.

- Самая главная проблема, которая меня бесконечно беспокоит: медленно исчезает граница между явлением спектакля и перформанса, - признался Руднев. - 15 лет назад она легко обнаруживалась. Спектакль создается для того, чтобы быть бесконечно повторяемым. Перформанс - это однократное явление. Театральный артист существует на сцене в условном пространстве. Артист перформанса - в безусловной форме. Он работает со своим телом и «тратит» его. Например, если бы знаменитую «бабушку перформанса» Марину Абрамович не остановили, когда она вырезала у себя на животе красную звезду, она бы умерла от потери крови. В настоящее время границы стираются. Зритель уже не может оставаться безучастным и чувствовать себя в безопасности на спектакле. Часть современных постановщиков считает, что артист может говорить только от лица самого себя. В мире фейковых новостей актер имеет право повествовать лишь о том, чему сам был свидетелем. И кроме того, они утверждают, что сюжет - манипуляция и насилие автора над зрителем, а у театра есть право отказаться от борьбы за внимание публики.

- Современный человек приучен к тому, что лента фейсбука отражает его интересы. Интернет отучает нас от иерархии. Современные компьютерные игры предполагают вариативность: человек сам формирует сюжет, - отметил Руднев.Он также рассказал о том, что театр не хочет быть второстепенным искусством и отказывается от литературы как источника. Слово больше не хребет спектакля, а только одно из средств воздействия на нас. Естественное следствие этого - драматургия должна меняться.

«Мой папа - Питер Пэн»

Продолжением вечера стал спектакль театра «Город» в постановке Ольги Рябовой «Мой папа - Питер Пэн» (12+). Это рассказ о детстве мальчика, отец которого принадлежит скорее миру фантазии, чем реальности. Он вовлекает в эту игру и своего сына, сообщая ему по секрету, что он и есть тот самый Питер Пэн.

- Тема этого спектакля вечна: человек должен верить своему близкому, - рассказал исполнитель главной роли Борис Трейбич. - Если вера пропадает, то он уходит. Например, может переселиться на другую улицу. Здесь герой как будто улетает - ведь сюжет немного сказочный.

На обсуждении зрители выражали самые разные точки зрения. Одни осуждали главного героя за инфантилизм, обвиняя его во лжи сыну. Другие говорили о том, что без фантазии нельзя общаться с детьми. Одна девушка призналась, что ее папа тоже «Питер Пэн» и она благодарна ему за все хорошее, что есть в ней самой.

В финале обсуждения Руднев высказался по поводу пьесы и постановки.

- Не стоит искать в этом спектакле правых и виноватых - здесь нет положительных и отрицательных героев, - выразил он свое мнение. - Не случайно все персонажи одеты в серое. С одной стороны, это нейтральный цвет, который можно разрисовать разными красками. С другой - метафора забытовления человека. Сбой в этой семье происходит из-за того, что в юности мы идеалисты, а потом жизнь нас ломает, замусоривает. И сказки оказываются фантазиями, а не поводом к действию. Несмотря на то, что зрители обвиняли постановку в мрачности, самарский спектакль наиболее мягкий. Были намного более жесткие спектакли. Главного героя делали ярко выраженным алкоголиком, выводили на первый план тему суицида. Спектакль еще и о том, как в вечном поиске безопасности для своего ребенка не забыть о свободе для него. Очень не хочется, чтобы дети набивали шишки. Но в противном случае у них не будет иммунитета.

Павел Руднев, ТЕАТРАЛЬНЫЙ КРИТИК, ТЕАТРОВЕД:

- Пьеса «Мой папа - Питер Пэн» сегодня идет во многих театрах. Керен Климовски - один из самых востребованных современных драматургов. Она целыми циклами пишет тексты на социально-подростковые темы, которые вызывают массу дискуссий. «Поколение Питера Пэна» - это термин, принятый в международной психологической школе. Кидалт (от англ. kid - ребенок и англ. adult - взрослый) - феномен нового времени, связанный со взрослыми детьми, бегущими от ответственности. В тексте пьесы эта научная проблема изображена художественными средствами. Исполнитель роли отца Борис Трейбич подчеркивает артистическую природу своего персонажа. Он всегда в движении, в танце, в своем собственном мире. Все время звучит слово «воображение» - один из терминов системы Станиславского. И история становится про то, как больно и страшно, когда у человека отнимают воображение и право на игру. Мама выступает за ответственность. Но она забыла, что есть игра, и жизнь без нее, как еда без соли, - пресна и скучна. Очень здорово сделана сцена, когда герои перечисляют свои грехи и потери. Набор признаний превращается в игру «отпусти». В этой истории очень ценны уроки свободы.

Ольга Рябова, РЕЖИССЕР-ПОСТАНОВЩИК СПЕКТАКЛЯ «МОЙ ПАПА - ПИТЕР ПЭН»:

- В процессе работы несколько актёров отказались от ролей. Таким образом Борис Трейбич выступил сразу в двух ипостасях - папы и рассказчика. В пьесе это два разных персонажа, а у нас получился один. Это, на мой взгляд, раскрыло новые смыслы в тексте: мальчик вырос и стал похож на папу. Он смотрит на эту ситуацию с позиции себя взрослого и по-другому её видит и оценивает. С точки зрения жанра это воспоминание о детстве. А прошлое мы видим не точно, всплывают какие-то осколки и обрывки. Все представляется иначе. Спектакль о том, что нельзя терять веру, как бы трудно и тяжело ни было. Это единственное, что нам помогает жить. Не хотелось никакой дидактики или осуждения. Лично во мне очень много от главного героя, человека, который играет.

Автор: Маргарита Петрова«Самарская газета» • №29 (6754) • ЧЕТВЕРГ 18 ФЕВРАЛЯ 2021

Самарский театр "Город" совместно с Областной научной библиотекой организовали выступление Павла Андреевича Руднева - известного театрального критика - с лекцией "Как меняется современный театр? Приёмы, инструменты, темы".

Источник: https://youtu.be/cyWEJGE9aM8?si=4P8ty8AACFNvSXUO

Расспросили самарского актёра о буднях частного театра.

В 2020 году исполняется 35 лет частному театру «Город». Актёр Борис Трейбич рассказал, как когда-то он пришёл в эту труппу, почему не покинул её до сих пор и чем живет сегодня творческий коллектив.

Время перемен 

В театр я попал случайно. Летом 1991 года увидел объявление о том, что «Город» набирает актёрский курс. Меня это почему-то заинтересовало. Хотя прежде никаких стремлений к игре на сцене у меня не было. В школьные годы я выступал пару раз на утренниках. В первый раз забыл стихотворение, которое собирался прочитать, а второй раз пробыл на сцене секунд 20 и произнес одну фразу. Видимо, в начале 90-х время было такое, всё ломалось. Причём не только снаружи, но и внутри. Завод, на котором я трудился, практически встал. Люди стали менять профессии, каждый искал себя. О том, что я стану актёром, тогда речи не шло. Это было просто что-то новое. Курс вел основатель театра «Город» Виктор Алексеевич Тимофеев.

Он преподавал сам и приглашал из института культуры педагогов по речи, актёрскому мастерству. На первое вводное занятие собралось человек 30 - трое мужчин и много девушек. Каждому следовало рассказать о себе. Мне тогда было 27 лет, я окончил политехнический институт и уже несколько лет работал на станкозаводе. Тимофеев выслушал меня и говорит: «Вы же понимаете, что никогда не будете актёром?» Я сказал, что, конечно, понимаю. Тем не менее с того нашего курса я единственный остался в театре. Примерно в середине обучения меня начали вводить в спектакли на небольшие роли. Когда курс закончился, их число возросло. Первое время я совмещал игру в театре с работой на заводе. Но потом понял, что хочу остаться в «Городе». Меня сюда тянуло, здесь была совершенно иная атмосфера. Я прекрасно понимал, что заработать денег тут невозможно. Первые годы было очень тяжело в материальном плане. Зарплаты - от случая к случаю и небольшие, а тут еще и инфляция. Потом появились разные подработки, тоже связанные с театром. Это позволило еще больше закрепиться в актерской профессии.

Возможность играть

Помимо «Города» я ещё играю в «Самарской площади». Моё достаточно активное сотрудничество с этим театром началось в 2007 году. Через какое-то время встал вопрос: либо мне окончательно переходить туда, либо в новых спектаклях меня задействовать не будут. И это правильно: если есть своя труппа, зачем приглашать актёров со стороны? Я принял решение остаться в «Городе». Возможно, причиной этому стала моя преданность Виктору Алексеевичу. В «Самарской площади» сейчас выхожу на сцену только в нескольких спектаклях, которые были поставлены еще тогда. Этот театр был мне необходим, чтобы осваивать профессию. Сейчас у «Города» достаточно серьёзный репертуар. А прежде играли мы нечасто. Но когда пришлось выбирать, сомнений не было: мой дом - это «Город». Несмотря на то, что «Самарская площадь» - театр муниципальный, и во многих отношениях там проще, чем в частной труппе.

Два сложных момента

За те почти 30 лет, что я в «Городе», у нас было два критических момента. Первый раз в 1995 году, когда труппа раскололась и шесть человек, на которых держался репертуар, ушли и создали свой театр «Витражи». Произошло это неожиданно, в одночасье. Как гром среди ясного неба - всё рухнуло, играть некому и нечего. Но постепенно мы взяли себя в руки, восстановили спектакли. Тимофеев вел курс в институте культуры, и нас тогда очень выручили его студенты, которые хотя бы год-два играли у нас. После окончания учёбы они уходили - финансовая нестабильность не позволяла им остаться, но хотя бы какое-то время с их помощью мы могли держать репертуар.

Второй сложный момент - 2011 год, когда не стало Виктора Алексеевича. Нам предстояло решить, стоит ли всё это продолжать. Решили, что стоит. К нам присоединились ребята, которые за год до этого окончили курс у Тимофеева. В первые годы у нас было, если можно так сказать, общее художественное руководство театром. Основную же часть административной работы взяли на себя я и нынешний директор «Города» Татьяна Быкова. В 2016 году к нам пришел Константин Грачков, незадолго до этого окончивший СГИК. Он стал нашим художественным руководителем. Поставил спектакли «Марьино поле», «Бред вдвоем», «Иллюзии». Стал привлекать других режиссёров. К этому времени мы уже базировались в областной библиотеке, а до этого примерно лет десять показывали спектакли на площадке музея Алабина. Еще раньше постоянной сцены у нас не было. Мы показывали постановки в разных местах - в Доме актёра, ДК Металлургов, ДК Кирова. Конечно, наличие постоянной площадки - это совсем другое дело. Зритель привыкает к ней. Почему-то так получилось, что после переезда в Областную библиотеку люди стали ходить к нам активнее. Думаю, в этом есть заслуга сотрудников учреждения, которые очень хорошо к нам отнеслись, много помогают, в том числе информационно.

До пандемии и во время

Третий сложный момент в жизни театра наступил сейчас. В пандемию всем пришлось нелегко, частным коллективам трудно вдвойне. Мы оказались как бы вне закона. Государственные и муниципальные театры имеют финансирование - хоть урезанное, но все же позволяющее существовать. Частные фирмы тоже получили какую-то поддержку от государства. Мы надеялись, что нам тоже помогут. Оказалось, что наша форма собственности не входит в перечень поддерживаемых государством. Пришлось выживать самим. В том числе просить помощи у зрителей. Нам перечисляли небольшие суммы, но мы очень благодарны всем, кто нас поддержал. Была надежда, что начнётся театральный сезон и все изменится. Люди будут ходить на спектакли, и мы поправим своё положение. Но, увы, этого не произошло. Зрителей сейчас очень мало. Кто-то болеет, кто-то боится. Коллективные походы школьников запрещены. Иногда даже приходится отменять спектакли из-за того, что билеты не проданы.

Скоро премьера

Тем не менее сейчас режиссёр Ольга Рябова ставит новый спектакль. «Мой папа - Питер Пэн» по пьесе современного шведского драматурга Керен Климовски. Премьера назначена на 31 октября (прим. — и 29 ноября). Мы надеемся, что на эту постановку будут приходить родители с детьми-подростками. В ней затрагивается тема отношений в семье. Что делать, если папа не готов брать на себя ответственность и создает свой мир Питера Пэна, в который вовлекает сына? Формально этот человек неправ. Но если посмотреть глубже, может оказаться, что его желание жить в идеальном мире вполне понятно и оправданно. В спектакле затрагиваются вопросы доверия, одиночества в семье.

Я репетирую две роли - папы и ведущего. В наших дальнейших планах - спектакль «Точки на временной оси» современного автора Дмитрия Богословского. Его будет ставить Константин Грачков.

Классика и современность

Сейчас в репертуаре «Города» более десяти детских спектаклей и чуть меньше постановок для взрослых. Наш худрук сторонник новой драматургии, поэтому мы много играем современных авторов - «Иллюзии» Ивана Вырыпаева, «Наш класс» Тадеуша Слободзянека, «Марьино поле» Олега Богаева. Но есть у нас в репертуаре и классика, например «Последняя остановка» по Эриху Марии Ремарку. Или «Знаток женского сердца» по произведениям Зощенко и Аверченко. Этот спектакль был поставлен ещё Тимофеевым и до сих пор весьма популярен у зрителей. Поскольку театр не имеет финансирования, гарантированных зарплат у нас нет и нет постоянной труппы. Но есть несколько актёров, которые составляют костяк коллектива. Помимо них много приглашенных артистов. Это непросто, поскольку приходится всё время подстраиваться под каждого. Репетируем мы зачастую поздно вечером, а то и вовсе ночью, когда все освобождаются после основной работы.

Не бояться ошибаться

Мне интересно всё - и классика, и новая драматургия. Я люблю играть в детских спектаклях, в комедиях, в психологических драмах. Актёру, чтобы развиваться, нужно участвовать во всём. И непременно взаимодействовать с разными режиссёрами. Ведь каждый работает по-своему. Дима Крестьянкин, который поставил «Наш класс», пришел со своим видением, сразу объяснил актёрам, что делать. А Ольга Владимировна Рябова хочет, чтобы сначала каждый участник спектакля предложил что-то своё. Всё это копится, обсуждается и потом вытекает в итоговый вариант. Крайне интересно пробовать разные формы работы. Я считаю, режиссёр должен не бояться ошибаться. Чтобы набить руку, надо постоянно ставить спектакли. Другого способа научиться нет. Не получилась постановка? Ничего страшного. Берись за следующую.

Автор: Светлана Келасьева ("Самарская газета") 17.11.2020

Источник: https://sgpress.ru/news/212432

Чему учит новая постановка "Мой папа - Питер Пэн" театра "Город". Рассказываем о новом спектакле, который обязательно заставит задуматься о важном.

Самарский театр "Город" порадовал самарцев новым спектаклем. Премьеру ждали достаточно долго: артисты проводили репетиции, выступление откладывалось из-за пандемии и наконец-то премьера состоялась в стенах театра «Город» под руководством режиссера постановки Ольги Рябовой. Корреспондент "КП-Самара" побывала на представлении и делится своими эмоциями от спектакля.

"Разговор с маленьким собой"

Пьеса «Мой папа - Питер Пэн» победила на драматургическом конкурсе РАМТа «В поисках новой пьесы». Постановка стала причиной многочисленных споров и вызвала огромный интерес у зрителей. Спектакль стал отражением реальности нашего времени. И самый важный выбор, терзающий главного героя позволит ему идти дальше, либо оставит его в заточении воспоминаний.

Сюжет постановки до банальности прост и знаком - история о человеке, который не желает взрослеть. Но речь идет совсем не об этих людях, а о детях, которые становятся заложниками этих проявлений взрослого человека, и как следствие детских травм, мешающие жить. Об этом говорит слоган спектакля «разговор с маленьким собой».

Начинается рассказ с рассуждений от лица взрослого Дани (Борис Трейбич), как все таки здорово было бы вернуться в прошлое и поговорить с маленьким собой, чтобы предостеречь от лжи, которая потом сыграет злую шутку.

Интерактив и драматизм на сцене

Даня первоклассник, у которого «всё не заладилось с самого начала». Из-за беспечности своего отца он вынужден терпеть осуждения и смех от одноклассников касаемо своего внешнего вида. Ребенок расстроен, он высказывает свои обиды отцу, но того не беспокоят чувства сына, ведь «детские проблемы не стоят рядом с взрослыми», тогда Даня выкрикивает «лучше бы у меня был другой папа», после чего отец признается, что героем любимой книги является он сам. Он и есть Питер Пэн. Разве теперь что-то имеет значение?

Должный задор, который и предполагался по ходу спектакля, вызвал интерактив со зрителем. Эта модель коммуникации привычна для «Города». Артисты начали продажу воды «от страха», тем самым создалась атмосфера «веселья» и обстановка базара, которую нужно было передать зрителям. Артистам и режиссеру постановки удалось это без каких-либо сомнений.

В роли сына, маленького мальчика, выступил Владислав Петров, которому удалось передать ту наивность, свойственную маленьким детям, которые без оглядки веря в то, что им говорят взрослые.

Причем первые разочарования и сомнения героя начинаются с того момента как папа начинает романтические отношения с учительницей, которую сыграла актриса Анастасия Бучинская. В начале спектакля образ учительницы так же не лишен драматизма. Роль строгой, «правильной» героини с синдромом отличницы меняется на образ одинокой женщиной с тяжелой судьбой, которая прекратила общение с родителями из-за беременности в семнадцать лет. Однако в этом эпизоде так же поднимается проблема выбора, от которого зависит дальнейшая судьба.

В роли мамы выступила артистка Татьяна Стенина, ее образ стала олицетворением всех женщин, которые несут на себе ответственность за всю семью и зачастую берут на себя мужскую роль. Это еще одна глобальная проблема в семейной психологии сегодня.

В конце повествования взгляд зрителя снова прикован к взрослому Дане. В этот момент происходит главная развязка истории, когда герой понимает, что возвращать прошлое бессмысленно. И главная мысль всей постановки, которую так ждал и хотел услышать зритель: «Вера - это единственное, что остается. И даже если будет очень больно-нужно верить».

Спектакль «Мой папа — Питер Пэн», однозначно, один из самых ярких постановок современного театра. Несмотря на огромное количество противоречивых отзывов, картина отражает нашу реальность и рекомендована к просмотру.

Автор: Яна ГУСАРОВА ("Комсомольская правда - Самара")

Источник: https://www.samara.kp.ru/daily/2171205.5/4318021/

Вероятно, сегодня нет такой сферы, которую не коснулись бы последствия пандемии. Театр не стал исключением: с конца марта закрыты как государственные, так и независимые площадки. Такое преждевременное завершение сезона, вероятно, смогут пережить далеко не все, и особенно тяжело выбираться из этого вынужденного простоя независимым театрам, доход которых напрямую зависит от продажи билетов.

С одной стороны, пандемия спровоцировала увеличение зрительской аудитории за счет онлайн-трансляций спектаклей и прямых эфиров с воркшопами, лекциями, инстаграм-акциями и прочим. С другой – карантин оставил после себя огромные дефициты бюджетов, сделал невозможной оплату аренды, выплаты артистам и в целом поставил под вопрос начало следующего сезона.О том, как переживают последствия пандемии самые финансово незащищенные театральные площадки, рассказывают руководители самарских независимых театров.

Пустые залы

В условиях карантина театрам пришлось сначала переносить, а потом и вовсе отменить все намеченные спектакли и другие мероприятия. Практически у всех самарских (независимых) театров, помимо срыва текущих показов, отменились еще и премьеры. Прогнозировать, каким будет предстоящий сезон и что изменится в правилах работы театров, в таких условиях по-прежнему невозможно.

Артем ФИЛИППОВСКИЙ («Место действия»): «Буквально перед пандемией – в конце февраля – мы закончили ремонт в нашем новом зале. В марте успели сыграть два спектакля и начали репетировать спектакли по проекту в рамках президентского гранта «#Этосамара» – три спектакля по пьесам о Самаре молодых драматургов Маши Конторович, Серафимы Орловой и Сергея Давыдова. У нас намечалось много новых направлений в работе театра: кинопоказы, поэтические чтения, лекции по театру. Когда началась пандемия, вся эта серия мероприятий встала на паузу. 27 марта мы планировали сделать большое открытие нового здания нашего театра, но именно 27 марта объявили о начале карантина».

Константин ГРАЧКОВ («Город»): «Перед карантином у нас готовился спектакль «Мой папа – Питер Пэн» в постановке Ольги Рябовой. Шли репетиции, но, к сожалению, мы так и не успели его выпустить. Кроме этого, мы играли спектакли из текущего репертуара, и на предстоящие показы уже было продано какое-то количество билетов. Поначалу было непонятно, насколько строгими будут ограничительные меры: никакой информации не было. Сначала мы переносили спектакли на месяц-полтора, а потом все же пришлось их вообще отменить. Наш театр предлагал зрителям, кроме возврата денег, обменивать купленные билеты на спектакли в следующем сезоне. Некоторые из наиболее лояльных к нам зрителей воспользовались этой возможностью. Мы подсчитали, сколько показов у нас должно было пройти с начала пандемии до конца сезона – около двадцати».

Алла КОРОВКИНА, САМ «Доктор Чехов»: «Мы встретили пандемию в самом боевом состоянии: играли текущие спектакли, и у нас уже были проданы билеты на ближайшие показы. К счастью, на сегодняшний день никто не потребовал деньги за эти билеты: все ждут, когда театр вернется к работе. Главное огорчение, что на начало пандемии у нас была назначена премьера нового спектакля, на который мы возлагали большие надежды – он сильно отличается от всего, что мы делали прежде, – и его так и не успели сыграть».

Игорь КАТАСОНОВ («Уместный театр»): «Уместный театр» – это театр-пунктир, мы существуем в связи с репетициями какого-нибудь нового проекта или показом чего-то старого. В промежутках между показами и репетициями мы находимся в пунктирной пустоте. В этом смысле карантин несильно спутал нам карты. Сейчас мы решаем категорически важные для нас хозяйственные вещи и занимаемся административной работой, в том числе грантами. Последний месяц репетировали спектакль из проекта Артема Филипповского по пьесе «Ветер страха» Сергея Давыдова. Работа была сделана примерно на 80 процентов, оставалась пара недель до выпуска, но наступил карантин, и мы были вынуждены приостановиться. Сейчас мы планируем выпустить эту работу осенью. Вероятнее всего, это будет конец октября. Вообще сейчас сложно говорить о каких-то точных планах – ситуация с открытием театров и началом нормальной работы для всех еще неясна».

Пандемия как катализатор развития

Закрытие театров спровоцировало небывалое разнообразие появившегося видеоконтента: один за другим театры выкладывали в открытый (иногда платный) доступ спектакли из текущего репертуара, устраивали акции и флешмобы, сочиняли спектакли в ZOOM`е и проводили прямые эфиры с артистами в Instagram. Кажется, никогда российский театр не был так близок к своему зрителю, как в самоизоляции: когда все коммуникации происходят в Интернете, сложно игнорировать мгновенные реакции и комментарии. При этом не все независимые самарские площадки посчитали нужным переходить в онлайн.

Игорь Катасонов: «Безусловно, в пандемии был какой-то однозначный плюс для всех нас в том смысле, что театр стал искать новые каналы взаимодействия со зрителями. Вода не может остановиться, если есть течение, так и театр ищет какие-то лазейки и находит новые возможности. Так и должно быть, и благодаря пандемии мы обнаружили эти самые лазейки, через которые может протекать театр. Это как некий прямой толчок тебя в экспериментальную сторону. Хочешь ты или нет, но ты должен пойти куда-то, где еще не был. Такое выбивание театра из зоны комфорта сыграло хорошую роль, на мой взгляд».

Артем Филипповский: «Думаю, пандемия изменит отношение зрителей к театру. Открылись ли какие-то новые возможности? Не уверен. Все, что делали театры, – это вынужденные шаги для общения со зрителями, когда нет возможностей для живой встречи. Театр – это живое общение людей, поэтому я думаю, что все останется по-прежнему. Мне кажется, к большинству онлайн-проектов не стоит относиться всерьез».

Константин Грачков: «Мне кажется, театр на пандемии начал изобретать велосипед из-за невозможности играть спектакли в обычном формате, офлайн. Снимать кино не хотелось, а хотелось по-прежнему заниматься театром или каким-то другим медиатворчеством, отличным от кино. На качественное кино нужны деньги, которых обычно нет, так что все пытались изобрести что-то свое. Я видел много очень разных проектов, но лично мне показались интересными единицы. Думаю, когда все закончится, театр вернется в прежнее состояние. Пока что у нас нет мыслей насчет коммерциализации наших онлайн-продуктов. При таком многообразии бесплатного театрального контента, какое есть сейчас, сложно продавать что-то подобное. Практически все мировые театры выкладывали бесплатно свои постановки, и мы устраивали бесплатные трансляции наших спектаклей, хотя и предлагали зрителям, у которых есть возможность, помочь театру пожертвованиями».

Алла Коровкина: «В отношении онлайн-показов у меня принципиальная позиция: я считаю, что театр – дело живое, а онлайн-показы спектаклей – это пустая трата времени. На мой взгляд, это только отвратит зрителей от театра. Я согласна с Кареном Нерсисяном, который пишет о том, что транслировать спектакли онлайн – это извращение. Театры занимаются этим от безысходности. Для меня театр делится на «живой» и «мертвый», спектакль – это передача энергии, а как можно онлайн что-либо передать? Постановки, рассчитанные на такие показы – это совершенно другой жанр. Когда-то в советское время были телеспектакли со своими особыми приемами игры, а сейчас выкладывать спектакли в Сеть можно только для личного пользования артистов, режиссеров и других профессионалов. Мы решили, что не будем выпрыгивать из штанов и убивать живые спектакли видеотрансляциями. С другой стороны, в пандемию театры начали гораздо больше общаться со зрителями, и это, безусловно, очень хорошо».

Что будет потом

Самоизоляция и затянувшаяся пауза в работе поставили перед театрами много серьезных вопросов. Главные из них – вернутся ли зрители в залы после отмены всех ограничений и что делать с арендой репетиционных площадок до осени в отсутствие доходов.

Игорь Катасонов: «На мой субъективный взгляд, театры потеряют много зрителей. Когда мы откроемся, не думаю, что в залы придет так же много людей, как сейчас на веранды ресторанов, например. Может, я не верю в самарцев, но мне кажется, человек – существо гедонистическое, и потребность в работе души стоит после мысли об ужине в красивом ресторане. Да и отчасти художественный материал большинства государственных театров в Самаре тоже об этом говорит. Спектакли, на которых нужно мыслить, продаются далеко не так хорошо, как те, на которых можно посмеяться. С другой стороны, свои 30–50 зрителей мы всегда соберем.Сейчас у нас нет никаких незакрытых денежных обязательств. Наши артисты получают гонорары в связи с сыгранными спектаклями, есть спектакль – они получают деньги, а если нет – то не получают. Также у нас нет помещения в аренде. В этом смысле я очень не завидую коллегам, у которых есть постоянная площадка в аренде. Большинство наших актеров, помимо занятости в «Уместном», работают в других государственных театрах или вообще в других структурах и получают основную зарплату там. С другой стороны, мы потеряли много художественного времени – не срепетировали что-то, не показали новую работу и не сыграли старые, не начали заниматься новым материалом».

Артем Филипповский: «Меня пугает мысль о последствиях карантина для театров. С одной стороны, люди соскучились по живому общению, они говорят о том, что им очень надоело смотреть всё онлайн. С другой – многие лишились привычного дохода и вряд ли будут готовы покупать билеты на спектакли за прежние деньги. Вероятно, придется снижать стоимость билетов и активнее взаимодействовать со зрителями.Огромная тяжесть для нас сейчас – аренда, которую нужно платить. У нас были накоплены деньги на постановку новых спектаклей, а сейчас мы платим из них аренду, и это достаточно большая для нас сумма. Мы собирали деньги как могли: взяли в долг, запустили краудфандинг, придумали «Клуб друзей театра», в котором зрители становятся нашими амбассадорами. Таким образом удалось частично перекрыть аренду на ближайшие месяцы. Кроме этого, никто не отменял коммунальные платежи и налоги».

Алла Коровкина: «Как и у всех, у нас есть в аренде репетиционное помещение, а платить-то нечем. Для нас аренда – это довольно серьезная история, а кроме нее есть еще налоги, которые тоже нужно платить. Надеемся, что с началом работы сможем отдать какие-то долги.Сейчас нам предлагают играть на верандах, но я не вижу в этом смысла. Конечно, можно на веранде что-то «сбацать», но не будет того же эффекта, что в закрытом помещении. Да, уже хочется на сцену, хочется заработать, но театр и его принципы для нас важнее. Так что будем ждать полного открытия ресторанных площадок».

Константин Грачков: «Начало сезона будет достаточно тяжелое. Во-первых, неизвестно, какие будут ограничительные меры для массовых мероприятий, как будет выглядеть рассадка зрителей – в шахматном порядке или в обычном, но с ограничением количества зрителей. Во-вторых, люди будут не очень охотно идти на массовые мероприятия, где собирается много зрителей. А в-третьих, вследствие нынешнего кризиса у всех сильно сократились доходы, а поход в театр обычно не на первом месте в списке человеческих потребностей. Поэтому мы ожидаем, что осень будет достаточно немноголюдной по зрителям.Помещение под показы спектаклей мы арендуем непосредственно на время показов, так что если нет показов, то нет и аренды. Кроме этого помещения, у нас есть репетиционная база, которую мы арендуем на постоянной основе. Она не очень большая и во время пандемии была закрыта на карантин. Конечно, у нас есть зарплатные обязательства: некоторые наши артисты живут за счет зарплаты в театре, и в отсутствие доходов нам очень сложно их поддерживать. Пришлось затянуть пояса. В любом случае, из-за преждевременного закрытия сезона получается достаточно большой «упущенный доход» – примерно 220 000 рублей. Мы потеряли не только возможность показывать спектакли, но и возможность их репетировать».

Автор: Екатерина Аверьянова 

Опубликована в «Свежей газеты. Культуре» от 16 июля 2020 года, № 13–14 (186–187)

Источник: https://dolonyko.livejournal.com/1011329.html