Самое большее, что меня поражает и потрясает в театрах моего города, – это зритель. Наш самарский зритель. Причём не один какой-то отдельный человек, а массовый. Практически весь зрительный зал. Какой бы спектакль ему ни показали, он всегда радостно благодарит актёров вставанием и долгими аплодисментами. 

Он влюбляется в актёров так, что понимаешь: это лучший актёр всех времен и народов. И неважно, свой, самарский это актёр или заезжая «звездочка» из телевизионных закромов. Наверное, это Волга виновата. Течёт она тут, такая широкая, спокойная, самодостаточная, ей не нужно на кого-то обижаться, а уж тем более кого-то обижать. Один знакомый филолог убеждал меня, что нельзя прибавлять «большое» к спасибо, когда деяние не заслуживает такой благодарности. Однако, передавая билет в транспорте, я всегда получаю это «большое». Так и в театрах: каким бы ни был спектакль, как бы артисты ни играли, зритель будет долго хлопать стоя. Стоя! Хлопать столько, сколько будет играть ритмичная музычка финала.

Зритель, пришедший на спектакль "Магда" театра «Город», меня «добил» окончательно. Выходя из зала, я видела блестящие от слёз глаза потрясенных молодых женщин (а их в зале было большинство). Ну, понятно, речь в истории, которую пытался нам поведать театр, шла об убийстве детей Йозефа и Магды Геббельс. Детей нам реально демонстрировали весь спектакль, а в финале на нас обрушился «Реквием» Моцарта, который сам по себе не может не вызвать мощнейших эмоций.

Однако высидеть два с половиной часа на спектакле, где действие, а вместе с ним и сюжет существуют без развития, – это тоже испытание не для слабых. Но не до слёз же. Здесь действительно много странного. Пьеса Майкла Ардитти создает новую мифологию о последних днях гитлеровского бункера, о муках и раскаяниях Магды Геббельс, которая обрекает на смерть своих детей как жертвоприношение будущему миру за грехи свои и их отца. Два с половиной часа Магда и Йозеф Геббельс (Татьяна Быкова и Борис Трейбич) выясняют отношения и ссорятся приблизительно с одинаковым азартом и приблизительно в одинаковых мизансценах. Разве что в финальной ссоре Геббельс якобы втыкает в шею жене все шприцы (предположительно, с ядом) числом пять. Потом она всё-таки их вытащит, расправит верёвочки, коими они были подвешены, и закончит молитву. Вот эти верёвочки-резиночки, к которым подвешиваются разные предметы, и есть главная метафора, главный художественный образ (ну, просто не знаю, как ещё это определить) спектакля. Сначала там висели бумажные цветочки, цветы попадали, и на их место развесили детские платьица, их сменили бутылки, обернутые фольгой, на их месте повесили картины с видами немецких (наверное) городов и полей, уж потом там повисли шприцы, чтобы в конце заменить их белыми свертками. Имеются в виду спеленатые детские трупики. Вот тут-то соседка справа, молодая, прелестная современная девушка в коротких лосинах, принялась утирать слёзы.

Весь быт и отношения людей, собранных на сцене (то бишь в бункере), напоминают коммунальную квартиру, как нам показывают это в постсоветском кино. Причем характеры персонажей задаются сразу, с первого появления, и никак не развиваются до конца. Разве что Ева Браун (Татьяна Стенина), превратившись в Еву Гитлер, идёт на смерть в ином качестве, нежели соседка-продавщица, заявленная вначале. Периодически проскальзывает текст про социал-национализм, про фюрера, про выстрелы и про лагерь Аушвиц. Но всё это как-то неважно, главное – бесконечные выяснения отношений, причём про одно и то же много раз. Иногда Магда пытается сформулировать свою вину перед будущим человечеством, но как один из доводов в бесконечной ссоре с мужем. Периодически появляется ещё один «сосед» по бункеру, Мартин Борман (Дмитрий Стариков), нахамит всем и каждому и опять уйдет либо по правой лестнице, ведущей вверх, либо – по левой. По этим лестницам входят и выходят все актёры – другой возможности попасть на сцену в этом пространстве нет. Только Магда не покидает сцену в течение всего спектакля, да ещё дети весь спектакль прячутся за занавеской справа, иногда создавая нужный шум.

Сцена областной научной библиотеки небольшая и лишена всяческих сценических приспособлений. Само игровое пространство диктует театру стиль «нищего театра» (по Питеру Бруку), так часто исповедуемый нынче принцип малых театров студийного характера. Но этот принцип требует отточенного мастерства во владении всем малым количеством предметов, которые окружают актёра, а в первую очередь – всем арсеналом собственно актёрской профессии. В таком театре стиль приблизительного психологически-бытового театра не срабатывает. Каждое движение, каждая интонация требует особого оправдания не по бытовой, но по художественной правде. Для примера: в начале спектакля две хрупкие женщины тянут якобы тяжёлый чемодан, который перед этим одна из них просто занесла на сцену. И дальше весь спектакль я с интересом ждала, что же такое в этом чемодане хранится. Появилась какая-то тайна, но всё оказалось проще: в какой-либо момент из него доставали некие вещи и развешивали на ниточках, речь о которых шла раньше. Таких загадочных, в смысле малообъяснимых моментов в спектакле предостаточно.

Но я начала со зрителей, к ним-то я и должна вернуться. В зале было немного зрителей, которых я часто встречаю в других театрах. Зато было довольно много людей, имеющих отношение к институту культуры. И это понятно: театр много лет назад родился как коллектив выпускников СГИКа, у его истоков стоял Виктор Тимофеев. Он ушёл из жизни, но театр длит свое существование, продолжая сохранять верность своей alma mater. Спектакли, которые мне удалось посмотреть (их было немного), сохраняют некий налёт учебных. Но можно же предположить, что зрители, учившиеся, учащиеся и преподающие в институте культуры, обладают неким запасом зрелищной грамотности и способны отличить серьезный спектакль от некоей подделки. Можно стрелять из пушки по воробьям, это хоть и бесполезно, но не опасно. А вот пытаться стрелять из ученической рогатки по бронированному строю танков – очень опасно. Нельзя, по-моему, так лихо бормотать о страшных и важных вещах.

Автор: Галина Торунова, театровед, кандидат филологических наук, член Союза театральных деятелей и Союза журналистов РФ/Опубликовано в «Свежая газета. Культура» | № 13 (234) | июнь 2022